Недавно мне довелось общаться с афганским таджиком, бежавшим от мести моджахедов после падения просоветского режима Наджибуллы, а теперь торгующим на рынке в Махачкале . Таких, как он, в России немало – бывшие студенты, учившиеся в СССР, афганские офицеры и интеллигенция, не принявшие власть моджахедов, а затем – талибов. Афганцы в России держатся довольно тесным сообществом, поддерживают друг друга, если понадобится. Он недавно вернулся из Москвы , где его друзья в один голос убеждали его остаться там, потому что в Дагестане «страшно и всегда что-то происходит». Просто удивительно, но Дагестана боятся даже люди, своими глазами видавшие действительно страшные катаклизмы и репрессии.
Состояние социального стресса
Действительно, есть чего опасаться. Наша республика постепенно погружается в пучину гражданской войны. И если в 1990-е годы, когда воевал весь Кавказ, Дагестан был единственным островком стабильности, то сегодня, когда на Кавказе мир, Дагестан едва ли не каждый день сотрясают взрывы и убийства.
Разумеется, у нынешней ситуации есть свои социально-экономические предпосылки. Но дело не только в них. Проблемы Дагестана имеют и другое, «субъективное» измерение. В дагестанском обществе налицо многочисленные проявления депрессивного синдрома, и террористическая война – лишь одно из многих.
Дагестан остро нуждается в том, чтобы разгрузиться, снять негативные последствия социального стресса. Этот стресс в основном – последствие кризиса 1990-х годов. Но и современная жизнь является высоко стрессогенной. Трудно жить в мире, где каждый день – конкуренция за право выжить. Тем более, что в Дагестане не только самая высокая в стране безработица, но и занятость в основном в частном секторе, на который не распространяются ни Трудовой Кодекс, ни социальные гарантии; где работник целиком во власти работодателя…
Даже опыт богатых западных стран показывает, что стресс – врожденный порок капитализма, что полностью излечиться от него общество не может, и влияние стресса на здоровье населения остается очень высоким.
Психические заболевания и девиации
Экстремизм – лишь одна из многих социальных болезней Кавказа. Она больше всего тревожит Москву , но не является ни единственно, ни даже самой проблемной для Кавказа.
Одним из самых очевидных проявлений проблем общества является высокий уровень психических заболеваний. Сейчас в Дагестане на учете состоит свыше 35 тысяч больных психическими заболеваниями. В том числе на учете стояли более 7,6 тысячи больных шизофренией, еще 12,9 тысячи – олигофренией.
В 1990 году, накануне реформ на учете в медицинских учреждениях Дагестана стояли 25,2 тысячи больных всеми видами психических заболеваний. Из них лишь 1908 человек страдали шизофренией. Основную часть больных составляли страдающие умственной отсталостью (олигофренией) – 10,9 тысячи человек, что традиционно связано с обилием в Дагестане близкородственных браков.
Рост числа больных различными психозами, в особенности – шизофренией, прямо связан с тяжелым для населения ходом реформ. Уже в 1991 году число больных шизофренией подпрыгнуло почти в 2 раза – со 1908 до 3729 случаев. К концу 1996 года их число выросло до 5346 человек.
Но характерно, что и в 2000-е годы, несмотря на улучшение социально-экономической обстановки (долларовые доходы населения за это время выросли более чем в 10 раз!) ситуация с числом больных не стала лучше и продолжает ухудшаться. Другая проблема для Дагестана – рост потребления алкоголя и наркотиков. Приспособиться к нынешнему темпу жизни, к состоянию тотальной конкуренции тяжело даже людям молодым, физически здоровым и сильным.
Скорее всего, ухудшение ситуации по психическим заболеваниям – следствие растущей межличностной конкуренции. Еще Лев Толстой и Максим Горький отмечали тяжелейшие душевные страдания, которые испытывает человек внешне сытого и благополучного западного общества.
Тотальная конкуренция, всеобщая война всех против всех изводит, превращая душу человека в затравленного зверя, всех боящегося и никому не доверяющего. По данным современных западных психиатров, в Западной Европе и США примерно треть взрослого населения страдает от тех или иных форм психических расстройств. Косвенно о том же свидетельствует динамика рынка медикаментов. Так, за последние двадцать лет в Европе и США объем продаж разного рода антидепрессантов увеличился в 6 раз!..
Алкоголь, а теперь во все возрастающем объеме – наркотики – становятся самым популярным средством снятия стресса. Население даже развитых стран год от года вливает в себя все больше дурманящего напитка. Видимо, не всему, что есть у них, нужно было завидовать.
В Дагестане с 1992 года потребление алкоголя увеличилось в 11,5 раза. И это – лишь вершина айсберга, так как большая часть алкогольного рынка у нас находится «в тени» и не регистрируется службами статистического учета. За годы реформ количество регистрируемых алкогольных психозов увеличилось более чем в 17 раз.
Значительная часть преступлений в республике совершается на фоне алкогольного и наркотического психоза. Дагестану еще немало предстоит пережить, пока экономическая и общественно-политическая ситуация в республике нормализуется. Все эти годы состояние психического здоровья населения будет оставаться самым чутким барометром общественных перемен.
Следствие сексуальной угнетенности
В значительной степени проблемы Дагестана в том, что современное общество подразумевает непрерывную эксплуатацию темы сексуальности, сексуального желания в коммерческих целях, но при этом в самом Дагестане сексуальность скована во все большей степени. Несоответствие внушаемых желаний возможности удовлетворения ведет к перегреву «парового котла», появлению массы деструктивных проблем и даже активизации экстремистских взглядов в молодежи.
Еще Зигмунд Фрейд впервые доказал, что сексуальность индивида подвергается репрессии со стороны общества. Сексуальная репрессивность выражается в подавлении сексуального влечения, принудительной моногамии, лишении многих членов общества возможности сексуального удовлетворения и в тайной сексуальной свободе элиты. С другой стороны, подавление сексуальных влечений, вытеснение их в бессознательное, приводит к нервным и психическим болезням индивида и к болезням всего общества. В Дагестане это несоответствие довольно сильное. В результате в обществе накапливается большой разрушительный потенциал.
Как говорил самый известный из учеников Зигмунда Фрейда доктор Вильгельм Райх: «Сексуальное торможение так структурно изменяет экономически угнетенного человека, что он начинает действовать, чувствовать, рассуждать, вопреки своим интересам…» Его поведение становится неуправляемым, непредсказуемым, проявления недовольства все чаще случаются в форме срывов. Будущее общества, лишившего своих граждан возможности «выпускать пар» регулярным сексуальным удовлетворением является непредсказуемым, экстремальным. По мнению доктора Райха, война, как правило, является естественным следствием такого положения дел.
Общественное мнение республика Кавказа стихийно вырабатывает формы защиты против агрессивной сексуальности и назойливости современного информационного общества. В основном – в форме восстановления консервативной морали, которая все больше вступает в противоречие с реальностью современного общества и тем еще больше «рыхлит почву» для эмиссаров экстремизма.
Сегодня для Дагестана важнейшая проблема в том, чтобы найти наиболее адекватные способы преодоления последствий социального стресса. Дагестану нужен праздник. Один, но затяжной. Карнавал. Или конкурс лезгинки длинной в целый год. Или праздник в честь победы «Анжи» в Кубке УЕФА.
Или, лучше, все это вместе.
Для нас может быть интересен опыт Аргентины. В 1980-е годы, когда в СССР уже буйствовала «перестройка», там случился другой катаклизм. Власть в результате путча захватила группа военных, выпускников военных учебных заведений США. Им показалось, что страна стоит на грани «красной» революции. И они развернули мощную кампанию преследований в отношении вольно мыслящей интеллигенции.
15 тысяч человек были умерщвлены в тайных тюрьмах, сброшены с вертолетов в океан или над горами. Но чем жестче становились репрессии, тем больше росло недовольство. Появились партизанские отряды, которые объединялись и нападали на военных. Аргентина реально оказалась на грани революции. Хунта растерялась, ее главари уже паковали чемоданы.
Их спасли вездесущие США. Страна получила большие кредиты, которые были истрачены на организацию празднеств и карнавалов. В этих карнавалах сгорала накопившаяся негативная энергия, ненависть и злость. Под звуки карнавалов хунта смогла мягко передать власть гражданскому президенту.
Может быть, этот опыт в чем-то может быть полезен Дагестану?
Категории: 
Метки: