Начавшийся в Тбилисском городском суде процесс по рассмотрению уголовного дела, возбужденного в конце октября в отношении Цотнэ Гамсахурдиа – сына первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, стал для грузинской действительности очередным скандальным событием, свидетельстввующим о сохраняющейся ментальной разделенности грузинского общества. 35-летний Цотнэ, старший сын от второй жены, обвиняется в умышленном нанесении огнестрельного ранения своему соседу Давиду Баджелидзе.
Показания свидетелей, подтвердивших в ходе дознания, что выстрел в соседа действительно имел место, внезапно опроверг сам потерпевший, когда через какое-то время заявил, что в него никто не стрелял. В конце января обвиняемого ознакомили с материалами следствия, но уже по двум уголовным делам – за попытку убийства и за участие в антигосударственном заговоре с целью смещения правящего режима. Тогда же местные СМИ сообщили, что одновременно Гамсахурдиа-младший обвиняется в шпионаже в пользу России. Пока следователи в ходе предварительного заключения искали наиболее убедительные доказательства вины по тем или иным статьям УК Грузии, Цотнэ объявил голодовку, следуя методам отца – диссидента советских времен, проведшего в ссылке несколько лет, и лидера национально-освободительного движения конца 80-х годов прошлого века, приведшего Грузию, как считается, к государственой независимости. Для понимания специфической сути происходящего придется обратиться к не столь давнему прошлому.
В октябре 1990 года Звиад Гамсахурдиа, напомним, выиграл первые поскоммунистические выборы, получив 87 процентов голосов избирателей, немалая часть которых, впрочем, не могла не догадываться о несбалансированном сознании нового лидера. Было совершенно очевидно, что в психике Звиада, крайне склонного к политическим авантюрам и экстремистским действиям, таятся некие небезопасные отклонения от нормы.
Но даже те избиратели, которые все понимали, несмотря на сомнения и предостережения, потонувшие в шуме безотчетного энтузиазма новых «патриотов», голосовать «против» не посмели – впрочем, как ни покажется странным, более убедительной альтернативной кандидатуры все равно не оказалось. Вернее, в не самых светлых умах, составивших как бы политическое большинство, восторжествовал миф о герое – спасителе нации, поэтому мысль о реальном конкуренте представлялась невозможной, если не сказать – кощунственной.
Семья Гамсахурдиа (отец Звиада – Константин Гамсахурдиа был почитаемым писателем, автором исторических романов, воспевающих далекое прошлое) сразу превратилась в объект всеобщего поклонения, а для части «патриотов» – даже обожествления. И конечно, люмпенизированная и наиболее маргинальная часть общества, управляемая жаждой безотлагательных новаций и прочими революционными инстинктами, тотчас усмотрела возможность самоутвердиться на ниве социально-политического диктата.
9 апреля 1991 года Гамсахурдиа, будучи главой Верховного Совета, объявил Грузию независимым государством. Через полтора месяца его выбрали президентом. И вот в те неспокойные дни в Тбилиси для знакомства с личностью главы Грузии приехал бывший президент США Ричард Никсон.
За несколько минут до встречи с ним 15-летний Цотнэ, любивший постоянно подшучивать над окружением отца-президента, по свидетельству очевидцев, внезапно дал пинок под зад начальнику охраны, а затем повис у него на галстуке. С тех пор стало ясно, что не все в порядке с головой и у сына Звиада.
К тому времени прошло полгода, как президент Грузии в ноябре 1990 года аннулировал решением Верховного Совета статус Юго-Осетинской автономной области. (Этому предшествовали выпады в адрес «сталинских автономий», митинги близ Цхинвали с требованием к местному руководству принять вердикт о добровольном отказе от автономного статуса.). Однако Звиад и его недалекие сторонники, подражавшие кумиру и тоже мнящие себя героями-миссионерами, что должно было компенсировать убогость управленческих навыков, получили прямо противоположное: в области приняли решение выйти из состава Грузии. Началась война, призванная сломать сопротивление осетинской общественности. Продолжалась она почти полтора года – до мая 1992-го и завершилась известно чем.
В сентябре против Гамсахурдиа и его одиозного режима начались массовые акции протеста. 5 января 1992 года, после двухнедельного обстрела Дома правительства из тяжелых орудий, президент, которому решили не препятствовать, бежал из Тбилиси в Армению, а оттуда – в Чечню, к генералу Джохару Дудаеву, вместе с которым вынашивал идею «свободного и независимого Кавказа».
В разгар войны в Абхазии вернулся с депутатами и министрами в западную Грузию, но не для помощи отступавшим грузинским войскам, а для того, чтобы организовать наступление на Тбилиси для свержения режима Эдуарда Шеварднадзе. После инициированных военными сторонниками Гамсахурдиа сражений и учиненных при этом зверств и мародерства в отношении мирного грузинского населения, реваншисты были разбиты российскими моряками-десантниками Черноморского флота под командованием адмирала Феликса Балтина.
Услуга, которую тогда оказал Грузии Борис Ельцин, была поистине исторической. Страна была спасена от нового криминального хаоса и тотальной мести за свершившийся военный переворот. Гамсахурдиа же погиб при невыясненных и странных обстоятельствах 31 декабря 2003 года, пережидая события в семье мингрельского крестьянина.
Он почти два месяца скрывался в одном из высокогорных сел западной Грузии вместе с премьером правительства Бесо Гугушвили, ныне живущим в Финляндии. По первому утверждению, Звиад сам пустил себе пулю в лоб, но затем эта версия отпала. Выяснением дела ныне в очередной раз, пока безуспешно, занята специально созданная парламентская комиссия, возглавляемая сыном Звиада от первой жены – Константином, председателем оппозиционной партии «Тависуплеба» («Свобода»). А теперь перейдем к довольно важной и показательной стороне всей этой плачевной истории.
Звиад Гамсахурдиа был похоронен в тайнике, оборудованном в том самом крестьянском дворе. Затем его останки перевезли в Грозный, где в торжественной церемонии предали земле в центре города. В дни первой чеченской войны гроб с телом пришлось извлечь и перезахоронить на окраине, подальше от мест военных действий.
Через несколько лет могилу Гамсахурдиа пришлось отыскивать вновь – по просьбе семьи покойного и парламента Грузии. Для этого в Грозный отправился сын Цотнэ, которому следовало вместе со специалистами идентифицировать останки и сопроводить их в Тбилиси. Могилу после долгих поисков нашли, гроб с телом выкопали снова.
Глава Чечни Рамзан Кадыров, надо отметить, оказал в этих делах важное содействие, и вскоре останки опустили в новую могилу – во дворе отчего дома «Колхури кошки», что означает — «Колхская (или – Колхидская) башня». Через некоторое время в правительственных кругах инициировали вопрос о новом перезахоронении Звиада – в качестве «национального достояния».
Тем самым правительство надеялось успокоить семью, прежде всего – вдову покойного. Манана Арчвадзе постоянно вела за собой толпы людей, протестуя то против «разбазаривания национальных ценностей», то против излишней лояльности власти и общества к экс-президенту Шеварднадзе, который, по ее мнению, прямо причастен к гибели мужа – «законного президента страны».
Рассматривались два места перезахоронения: подворье Храма святой Троицы и Пантеон выдающихся писателей и общественных деятелей на горе Мтацминда. В первой возможности отказала Грузинская православная церковь, что вызвало злобу и раздражение экзальтированной вдовы. Не все представители общественных кругов одобряли и второй вариант, но их уже не спрашивали: проблему с окончательным местом упокоения первого президента надо было решать срочно. Похоронили его в Пантеоне, произнесли речи, еще раз объявили беспримерным борцом за независимость, не слишком вдаваясь в подробности жизни и деятельности (еще бы!), обошли молчанием обстоятельства смерти, помолились и разошлись. Но покоя дух Звиада так и не обрел.
В минувший четверг взбудораженная госпожа Арчвадзе, возглавив толпу истеричных сторонников семьи первого президента, поднялась на гору Мтацминда к могиле мужа и отдала распоряжения. После этого сторонники вооружились лопатами и принялись копать землю.
Оказалось, что речь идет о намерении перенести останки обратно во двор «Колхской башни», а решилась г-жа Манана на столь неугодное Богу дело из соображений протеста. Ее сын, как она утверждает, голодает в тюрьме с 25 декабря, то есть, уже два месяца отказывается принимать пищу, невзирая на критическое состояние здоровья, и поэтому жизни Цотнэ угрожает опасность.
Требование матери допустить ее к сыну и проведать в изоляторе власти не выполняют, поскольку они, руководствуясь законом, не могут сделать для нее исключение. Автору удалось добыть сведения из уст одного из полицейских того района, где живет семья. «При задержании Цотнэ сквернословил в адрес министра внутренних дел и президента.
Соседи давно жаловались на его вызывающее поведение, угрозы расправиться со всеми, высокомерие и необузданность», — сказал этот полицейский чин. Интересно, что младший брат Цотнэ – Георгий ведет себя гораздо спокойнее.
В годы правления Шеварднадзе его приняли на работу в спецназ, который главным образом занимался тем, что разгонял либо теснил протестные толпы звиадистов, нередко руководимые его матерью. Разумеется, этот парень, с детства утомленный политическими страстями, но довольно рассудительный, хоть и не лишенный порой нервозных проявлений, нравится властям больше остальных членов семьи, и не случайно ему доверена работа в министерстве охраны окружающей среды. «Несгибаемой» матери его конформизм, возможно, и не слишком понятен.
Так вот, Манане Арчвадзе пока не удалось выкопать останки мужа, потому что за ней внимательно следил полицейский наряд, отобравший у недовольной толпы лопаты и терпеливо объяснивший противозаконность подобных действий. Супруга пообещала однако довести дело до конца, если ее требование повидать сына не выполнят.
Семья Гамсахурдиа, по ее словам, находится в изоляции от общества, игнорирующего память первого президента, а власти терроризируют ее семью. На самом деле закономерность всех бедствий, выпавших на долю матери и ее отпрыска, очевидна. И прямо связана с теми несчастьями, которые обрушились на молодое государство в результате правления Звиада, плохо начавшего и плохо кончившего. Но не заканчиваются мытарства страны, стартовавшей в новую жизнь именно с тех директив и решений, которые раскололи старую добрую Грузию на части и сделали из нее то, что сделали.
На возобновившемся судебном процессе были показаны новые для адвоката и ее подзащитного материалы – скрытые аудио- и видеозаписи. Судья добился присутствия обвиняемого, чтобы не было разговоров о том, что власти якобы преднамеренно препятствуют его появлению в суде. Манана Арчвадзе и представители оппозиции ходатайствуют о передаче Цотнэ на поруки матери и ряда оппозиционных партий, но из этого пока ничего не получается. Закон есть закон, хоть и, как это нередко бывает, не для всех.